Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]
Трор хрипло рассмеялся. Всего один взмах меча и отсеченная голова женщины полетела в сторону. Ее тонкое тело повалилось на бок, обдав сапоги одного из стоящих рядом воинов, струей крови, вырвавшейся из перерубленной артерии.
— Плевать я хотел на твои проклятья, ведьма, — с ожесточением Трор пнул ногой мертвую голову. И тут услышал тихий вскрик. Двое детей стояли за спинами воинов и смотрели на обезглавленный женский труп. Никто и не заметил, как они там оказались. Девочка, совсем маленькая, лет пяти и мальчик чуть старше. Судя по всему, дети убитой Трором женщины. Молодой воин едва взглянул на них. Девочка первая бросилась бежать прочь. Мальчик рванулся за ней.
Трор повернулся к стоящему рядом воину, в руках у которого был арбалет.
— Убить, — он кивнул в сторону детей. Равнодушно, со злостью в глазах.
Арбалетчик поднял оружие. Привычным движением приладил болт, прицелился и спустил тетиву. Мальчишка, бегущий за сестрой, вскинул руки и рухнул лицом в землю. Следующая стрела свалила с ног маленькую девочку. Трор отрешенно взглянул на детские тела, застывшие в отдалении на земле. Затем нагнувшись, поднял на руки тело своего отца. Окружившие его воины увидели, как напряглись от тяжести его руки и исказилось лицо, но ни один не вызвался помочь Трору нести вождя. Это все равно было бесполезно. Все просто стояли и смотрели на то, как тяжело идет сын вождя.
Молодой воин со своей ношей спустился к кораблю. Таскавшие на корабли награбленное воины расступались, пропуская сына своего вождя, Замирая в ужасе от увиденного ими мертвого тела своего вождя. У сходень Трор оглянулся на горящую деревню. Затем перешел по ним на борт, и только там, положив тело Ульфа на одну из скамей гребцов, позволил себе распрямить спину.
Менее чем через час корабли отчалили от берега, оставив за собой разоренное поселение с догорающими домами. Налетевший ветер погнал дым над водой, словно хотел догнать уплывающие суда.
— Что здесь произошло? — маленький мальчик взглянул на отца, перебираясь через двор и оглядываясь на черневшие остовы, бывшие когда-то домами. В воздухе еще витал запах сожженного дерева и, еще более ужасный — горелых человеческих тел. Всюду лежали трупы. Женщины и дети, мужчины и старики. Мальчик едва сдержал рвотный порыв, с шумом втянув воздух через стиснутые зубы, оглянулся на отца и его людей, следовавших за ними. Затем взгляд его скользнул на берег. Их торговое плоскодонное судно качалось на волнах у низкого песчаного берега.
— Интересно, кто мог забраться так далеко, чтобы разорить эту деревню? — спросил шедший рядом с Гуннаром кормчий. Черные обгоревшие стены когда-то заполненных людьми, жизнью, светом и теплом, домов сиротливо смотрели в предзакатное небо, чадя копотью и гарью.
— Скорее всего, те, кто сделал это, просто к несчастью для жителей этого поселения, проплывали мимо, — отозвался торговец, — Им просто не повезло, — он остановился, взглянув себе под ноги, на изувеченное женское тело. Кто-то отсек женщине голову. На лице Гуннара не дрогнул даже мускул. За свою долгую жизнь он повидал и не такое, единственно странным ему показалось то, что убили молодую и красивую женщину, которая могла если не стать рабыней, то волне сгодилась бы для продажи, как живой товар. Насколько Гуннар успел заметить, убитыми были только старики и воины.
— Осмотрите все вокруг, — крикнул он своим людям, — Возможно, кто-то все же выжил?
Его воины распределились по поселению, оглядываясь, выискивая уцелевших, после бойни, только вот Гуннар сильно сомневался, что таковые обнаружатся. Когда внезапно услышал крик своего сына.
— Отец! — закричал Олав. Он совсем недалеко от Гуннара, склонившись над каким-то маленьким телом.
— Ребенок, — понял Гуннар и, перемахнув через поваленное бревно, поспешил к сыну. Следом за ним поспешил кормчий Гайре. Через мгновение они оказались возле Олава. Мальчик, опустившись на колени, переворачивал лежащую лицом вниз девочку на спину. Вся ее рубашка была залита кровью. Осторожно, стараясь не зацепить ее плечо, из которого торчало древко стрелы, он уложил ее голову к себе на колени. Девочка тихо застонала.
— Жива? — удивился Гуннар.
Он склонился к маленькому телу, бережно поднял на руки и поспешил вниз, туда, где качаясь на волнах его ждал его корабль. А там, среди тех, кто остался на борту был и старик лекарь.
— Продолжайте искать выживших, — ободренный такой находкой вскричал торговец. Его сын поспешил за ним.
Через час с лишним, широкий корабль Гуннара покинул страшный берег. Никто не захотел остаться в этом страшном мертвом месте на ночлег. Девочка, которую нашел его сын, оказалась единственной выжившей. Лекарь извлек стрелу и заговорил кровь. Затем приложив к ране перемолотые травы, он перебинтовал плечо малышки чистой тканью.
— Ей повезло, что болт не попал в кость, — сказал он после Гуннару, стоявшему на носу лодки, рядом с Гайре, — Она могла бы остаться калекой.
Торговец обернулся назад, туда, где на тюках ткани лежала укутанная пледом маленькая девочка. Олав сидел рядом с ней, с любопытством разглядывая ее лицо. Когда она, застонав, пошевелилась и внезапно открыла глаза. Сын торговца улыбнулся ей и легко сжал маленькую хрупкую ладонь.
— Мама, — только и произнесла девочка и внезапно заплакала.
— Не надо, — Олав погладил ее руку, оглядываясь на лекаря. Старик, заметив, что ребенок пришел в себя, уже спешил в их сторону.
— Как тебя зовут? — Финн посмотрел ей в глаза.
— Кири, — шмыгнув носом, ответила девочка.
— Расскажи мне, что произошло с вашей деревней? — спросил подошедший Гуннар.
— Я не знаю, — жалобно пропищала девочка, — Я помню только, что мама разбудила меня, и вместе с братом вытащила через окно и велела бежать. А потом я видела, как в дом ворвались эти люди… и они убили всех, — она заплакала, — И маму и брата, и отца! — невольно дернувшись, Кири тут же закричала от пронзившей ее плечо острой боли. Гуннар вздрогнул и велел Финну дать ей какое-нибудь обезболивающее питье.
— И желательно, чтобы она немного поспала, — добавил он.
Финн кивнул и полез в свою сумку с травами. Через некоторое время он дал малышке питье и она уснула, вся в слезах. Олав так и остался сидеть у ее изголовья, по-прежнему сжимая здоровую руку девочки в своей.
— Что ты будешь делать с ней? — спросил его Гайре, когда Гуннар вернулся на нос корабля.
— Еще не знаю, — ответил торговец, — Заберу ее домой, а там видно будет.
Гайре улыбнулся и посмотрел на безмятежную гладь озера, раскинувшегося по оба борта его плоскодонки. Затем прикрикнул на гребцов и затянул песню, которую тут же подхватили и те, что сидели на веслах, и те, что отдыхали, ожидая своей очереди, чтобы сменить гребцов. Они пели о доблестном возвращении на родину. О женщинах, ждущих их у горящих очагов, о битвах и пирах в небесных чертогах.
